У князя Голицына было много прозвищ. Одним из прозвищ было прозвище «Князь в папахе». Его Голицыну дали за совсем не приличествующий человеку его статуса головной убор. По слухам, папаху молодому Льву Голицыну, успевшему повоевать на Кавказе, подарил пленённый им горец — на счастье. И Голицын много лет носил её, наплевав на великосветские условности.

Работники его имения в Новом Свете звали «диким барином», а татары — «Аслан дели», «Лев сумасшедший». Такое прозвище князь получил за темперамент, вспыльчивость, способность мгновенно принимать неожиданные решения.

Известный русский юрист Николай Давыдов, учившийся вместе с Голицыным в Московском университете, вспоминал, как однажды на экзамене, запутавшись в ответе и услышав от экзаменатора: «хватит, ставлю вам единицу». Лев грохнул по столу кулаком: «Вы не смеете со мной так говорить, извольте выслушать!» .

А журналист и литератор Владимир Гиляровский описывал, как во время политической демонстрации, когда казаки разгоняли манифестантов нагайками, хватали на улицах, «в открывшихся дверях голицынского магазина появилась в одном сюртуке, с развевающейся седой гривой огромная фигура владельца. Он кричал на полицию и требовал, чтобы раненых несли к нему на перевязку». В набитый спасающимися магазин ломилась полиция — а Лев Голицын кричал из-за запертой двери: «Я — именинник, а это мои гости!» И сам открывал, одну за другой, бутылки дорогого вина, угощая всех присутствующих.

Во Франции же Льва Голицына почтительно именовали «королём экспертов» — за тонкий вкус, обширные знания и настоящую страсть к виноделию. Ещё одно прозвище — «отец крымского шампанского», появилось через много лет после смерти Льва Голицына.

Во славу русскую

В Судаке и окрестностях в первой половине XIX века активно занимались виноделием. Там разводили, в основном, неплохо чувствующие себя на этих землях сорта — кокур, шабаш, мускат, кандаваста, кабак, ширай. Крымские татары, которым вера запрещала пить вино, производили его древнейшим немудрёным способом, давая суслу перебродить. Помещики, увлекающиеся виноделием, добивались более впечатляющих результатов. Лучшими винодельческими поместьями в Феодосийском уезде (в него входил и Судак с окрестностями) к концу 40-х годов считались те, что принадлежали действительному статскому советнику Стевену, купцу Кричу, братьям Лулудаки, господам Веймару, Метаксе, Хрущову.

Знаток крымской истории Фёдор Домбровский отмечал, что в год в уезде получали до 150 тысяч вёдер вина. «Высшие сорта шли по рублю 20 копеек, низшие — по 60 копеек за ведро», — отмечал он.

Не смотря, что виноделие в регионе было развито, Лев Голицын считал, что можно достичь большего. Начиная с 70-х годов XIX века, он буквально преобразил само представление о том, какое вино можно производить в России.

Бывшее урочище «Парадиз» (переименованное потом в Новый Свет), частично полученное по наследству женой Льва Сергеевича, а частично выкупленное князем у её брата, стало местом невероятного эксперимента. Голицын был уверен, что можно и нужно выращивать в этих краях сорта винограда для производства шипучих вин.

В окрестностях имения разбивались виноградники, возводились винодельни, были выдолблены в скалах подвалы-тоннели. Общую длину тоннелей современники Голицына называли «до трёх вёрст». Тщательно было продумано само устройство этих тоннелей: с отделениями на разной глубине, с разной экспозицией для бутылок с вызревающим вином — десертных, игристых (шампанских).

«Перенос культуры Крыма на Кавказ — абсурд; перенос культуры Кавказа в Крым — абсурд, а перенос культуры какой-нибудь заграничной местности во все виноградники России — это петушьи ножки всмятку, — утверждал Лев Голицын. — При правильном понимании значения этих трех факторов: сорта, почвы и климата можно делать правильные посадки и можно создать рынок для заграницы».

А вот ещё его цитата из газетной заметки: «При правильном понимании значения этих трех факторов: сорта, почвы и климата можно делать правильный посадки и можно себе создать рынок для заграницы. Как русский винодел, я ничего не имею против, чтобы заграничные вина к нам попадали… но я желаю, чтобы главным образом наши туда пошли».

Не было никакой уверенности, что всё делается верно, что не будет потерян год, два, три в попытках найти сочетание нужных сортов винограда и приёмов его культивирования, виноделия. Питомник Голицына занимал 600 десятин, князь без устали изучал, сравнивал, привозил новые и новые сорта. Именно он открыл, что лучшие иностранные лозы, которые высаживают на Южном берегу Крыма зачастую дают столовые вина с чересчур «грубым, крикливым» букетом. А вот будучи высаженными в окрестностях Судака, идеально подходят для прекрасных, богатых оттенками, десертных вин.

По мере того, как выявлялись лучшие, идеально подходящие для почвы и климата сорта, на виноградниках появлялись «совинон» и «шардоне», «пино-гри», «мускаты» — белый и розовый, каберне, «пти-вердо» и другие пришельцы из-за границы. Число русских и иностранных сортов на опытном винограднике доходило до нескольких сотен! Уже к 90-м годам владельцы имений, где практиковалось виноделие, вовсю перенимали голицынский опыт в части рациональных методов виноградарства.

К признанию

Опыты, которые проводил Лев Голицын в Новом Свете, дали ответы на многие важные вопросы. Он, например, устроил в своей штольне специальный подвал, где испытывал разные способы хранения винограда, меняя температуру, уровень влажности. Оказалось, что некоторые сорта можно сберечь от времени сбора до середины января.

Крымский краевед Александр Чеглок, выпустивший свою книгу «Красавица Таврида» в 1910 году, писал, что вино средней руки продают по 4-5 и даже 7 рублей за ведро, «а опытные виноделы и до 16 рублей за ведро. Выдержанное вино и разлитое в бутылки продаётся в имении кн. Голицына до 6 руб. за бутылку».

Вина Льва Голицына были удостоены многих наград, включая «Гран-При» на Всемирной выставке в Париже. В 1896 году Лев Голицын получил статус «поставщика двора Его Императорского Величества», и на этикетках его вин появился двуглавый орёл. Огромный шаг длиной в семнадцать лет: от первых золотых медалей своих вин «Чёрная смолка» и «Красная смолка» в Ялте — до брюта «Парадизио», которым восхищались парижане.

Вполне в духе Голицына была выходка на торжественном обеде в Москве по случаю коронации императора Николая II. К столу было подано шампанское, про которое председатель экспертной комиссии по винам граф Шандон поспешил заявить: вот, мол, вино отличного качества — что значит усилия и давние традиции Франции. Голицын же скромно поблагодарил за рекламу его шампанского.

«Князь в папахе» предпринимал немало усилий для рождения российского виноделия и был нетерпим ко всему, что бросало на него тень. Его попытки бороться с фальсификацией (а по России расходились массово и откровенные фальсификаты, и низкокачественные вина) для многих «околовинных» деятелей были просто костью в горле. Особенно после того как Одесский винодельческий съезд постановил, что «изменённые» вина должны выпускаться под теми же названиями, что и настоящие вина. «Итак, Одесса признала желательным, чтобы вино, полученное со следующими примесями — воды, патоки, черники, бузины, апельсиновой корки, сандала, свекловичного сахара, глицерина, картофельного спирта, кошенили, дегтя и иных, тому подобных безвредных для здоровья веществ, обращалось в торговле с чистым виноградным вином под одним наименованием. Господа потребители, что вы на это скажете???», — вопрошал Голицын в одной из газетных заметок.

В 1903 году Голицын подал императору свой проект о борьбе с фальсификатами. Но продвижения тот не получил.

Лев Сергеевич думал не только о будущем русского виноделия, но и о судьбе своего имения, винодельческой империи. «Владелец имения «Новый Свет» в Судаке кн. Голицын передает свое имение с обширными винными подвалами удельному ведомству для учреждения «винодельческой академии», — сообщила в марте 1912 года газета «Русское слово». Князь лично наблюдал за работами по устройству дорог, благоустройству сада.

В апреле 1912 года в имение прибыл Николай II вместе с семьёй. Туристам по сей день рассказывают, что небольшой пляж в Новом Свете получил название Царский именно потому, что там во время этого визита решил искупаться российский самодержец.

И само имение, и планы по его обустройству, император одобрил. Часть территории под новым названием — «Судацкое Его Величество имение», перешло в управление Ливадийско-Массандровского удельного управления.

Начало 1914 года ознаменовалось первым конкурсом на столовое виноградное вино на присуждение премии Императора Александра III. Капитал, проценты которого шли на эту самую премию, выделил Лев Голицын. Участвовать в конкурсе должны были лучшие вина. «Без примеси сахарина и спирта собственных виноградников всех районов России, исключая южного побережья Крыма от м. Ласпи до Феодосии. Размер премии— 3.000 руб.», — писали «Южные ведомости».

К тому времени здоровье Льва Сергеевича уже пошатнулось. Он отдал распоряжение: похоронить тело в склепе, который выстроил среди виноградника для умершей жены Марии Михайловны в 1909 году. Его воля была выполнена. Правда, и после смерти не было покоя. В 1920-м склеп был осквернён, останки выброшены. Старожилы Нового Света рассказывали, что крымские татары, любившие и уважавшие своего «Аслана дели», перезахоронили прах винодела. Но где, так и осталось неизвестным.

материал взять с cyrillitsa.ru/